Неточные совпадения
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я
пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась,
откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.
— А ко мне
пойдет? — спросил Аркадий, который, постояв некоторое время в отдалении, приблизился к беседке. Он поманил к себе Митю, но Митя
откинул голову назад и запищал, что очень смутило Фенечку.
— Это правда, — заметил Марк. — Я
пошел бы прямо к делу, да тем и кончил бы! А вот вы сделаете то же, да будете уверять себя и ее, что влезли на высоту и ее туда же затащили — идеалист вы этакий! Порисуйтесь, порисуйтесь! Может быть, и удастся. А то что томить себя вздохами, не спать, караулить, когда беленькая ручка
откинет лиловую занавеску… ждать по неделям от нее ласкового взгляда…
Петр очень любил чистоту, порядок;
идя по двору, он всегда
откидывал в сторону ударом ноги щепки, черепки, кости, —
откидывал и упрекал вдогонку...
Послала дорогу искать ямщика,
Кибитку рогожей закрыла,
Подумала: верно, уж полночь близка,
Пружинку часов подавила:
Двенадцать ударило! Кончился год,
И новый успел народиться!
Откинув циновку, гляжу я вперед —
По-прежнему вьюга крутится.
Какое ей дело до наших скорбей,
До нашего нового года?
И я равнодушна к тревоге твоей
И к стонам твоим, непогода!
Своя у меня роковая тоска,
И с ней я борюсь одиноко…
Вот однажды сижу я на стене, гляжу вдаль и слушаю колокольный звон… вдруг что-то пробежало по мне — ветерок не ветерок и не дрожь, а словно дуновение, словно ощущение чьей-то близости… Я опустил глаза. Внизу, по дороге, в легком сереньком платье, с розовым зонтиком на плече, поспешно
шла Зинаида. Она увидела меня, остановилась и,
откинув край соломенной шляпы, подняла на меня свои бархатные глаза.
Это разом всех привело в нормальное настроение. Тайные советники забыли об уфимских землях и, плавно
откидывая ногами, двинулись за хозяйкой; Иван Тимофеич бросился вперед расчищать гостям дорогу; Очищенный вытянул шею, как боевой конь, и щелкнул себя по галстуху; даже"наш собственный корреспондент" — и тот сделал движение языком, как будто собрался его пососать. В тылу, неслышно ступая ногами,
шел злополучный меняло.
И он с тою же пленительностью представил из себя «молодца», то есть выпрямился, отставил одну ногу, выпятил грудь и
откинул назад голову. Все улыбнулись, но кисло как-то, словно всякий говорил себе: ну,
пошел теперь паук паутину ткать!
Откинув исхудалыми руками платок, покрывавший ей голову, она окинула безумным взглядом присутствующих, как бы все еще не сознавая хорошенько, о чем
идет речь, и вдруг бросилась на сына и перекинула руки через его голову.
— Не вытерпела, как ни храбрилась! — произнес Миклаков,
откидывая газету в сторону и утирая небольшую слезинку, появившуюся на глазу его, и, обыкновенно не бывая ни на одних похоронах, на похороны к Елене он
пошел и даже отправился провожать гроб ее до кладбища пешком.
И
шла она легко, назад
Изгибы длинные чадры
Откинув.
А сам
откинул голову, как петух, что хочет закричать на заре погромче, и захохотал, не выдержал. Да загрохотал опять так, что даже вся нечистая сила проснулась на дне речки и
пошли над омутом круги. А девки от того смеха шарахнулись так, как стая воробьев, когда в них кинут камнем: будто ветром их сдуло сразу с плотины…
В проломе каменной стены сада стоял длинный Сима с удочками в руке и бездонным взглядом, упорно, прямо, не мигая, точно слепой на солнце, смотрел на девиц. Они
шли к нему, слащаво улыбаясь, малина и бурьян цапали их платья, подруги, освобождаясь от цепких прикосновений, красиво покачивались то вправо, то влево, порою
откидывали тело назад и тихонько взвизгивали обе.
Заложив одну руку в карман и щелкая пальцами другой, слегка
откинув назад голову, он
шел солидно, вразвалку и с таким видом, как будто был очень доволен и собой, и обедом, и пищеварением, и природой…
Теркин присел на стул и
откинул покрышку альбома. Позади его у стола, где сидел другой полицейский офицер,
шло разбирательство. Хриплый мужской голос раздавался вперемежку с женским, молодым, жирным и высоким.
Усатин
откинул голову; жирное его тело заколыхалось, лицо все
пошло бликами, глаза заискрились.
У него была манера неожиданно для собеседника произносить в форме восклицания какую-нибудь фразу, не имевшую никакого отношения к разговору, и при этом щелкать пальцами. И всегда он подражал кому-нибудь; если закатывал глаза, или небрежно
откидывал назад волосы, или впадал в пафос, то это значило, что накануне он был в театре или на обеде, где говорили речи. Теперь он
шел, как подагрик, мелкими шагами, не сгибая колен, — должно быть, тоже подражал кому-то.
Пошел сам… «Получили письмо?» — При этом Никитин грозно нахмурил брови; затем
откинул голову и, прищурив левый глаз, протянул медленно и высокомерно: — «По-лу-чи-ли, но нам нет надобности давать вам ответ».
Он
шел к матери и,
откинув портьеру ее будуара, вошел в самый момент отвратительного поцелуя.
«Сказать ей, что она замужем!» — мелькнуло у него в голове, но он
откинул эту мысль, надеясь, что, наговорившись досыта, она
пойдет на компромисс, отдаст ему Ирену и этот брак, о котором он заставил внушением гипнотизма забыть несчастную женщину, останется тайной. С Перелешиным же он сумеет поладить — там вопрос только в деньгах.
Темка
откинул крышку корзины и поспешно стал бросать со стола в корзину нарезанные пеленки. Марина следила за ним, не шевелясь. Он опять метнулся к столу, схватил ее шитье, накололся на иголку, выругался, скомкал распашонки и испуганно сунул их тоже в корзину. Захлопнул крышку. Высасывая уколотый палец,
пошел к двери.
Когда Мигурского увели, оставшийся один Трезорка, махая хвостиком, стал ласкаться к нему. Он привык к нему во время дороги. Казак вдруг отслонился от тарантаса, сорвал с себя шапку, швырнул ее изо всех сил наземь,
откинул ногой от себя Трезорку и
пошел в харчевню. В харчевне он потребовал водки и пил день и ночь, пропил все, что было у него и на нем, и только на другую ночь, проснувшись в канаве, перестал думать о мучившем его вопросе: хорошо ли он сделал, донеся начальству о полячкином муже в ящике?